29. Роман Мериме «Хроника царствия Карла 9-го»
«Xроника  царствован и я   Карла   IX»   (1829)—один из лучших французских исторических романов, в нем Мериме «вживается» в   психологию,   нравы   своих   соотечественников,   но  живших в XVI в. Мериме не принял той формы исторического рома¬на, которую разработали романтики. Он и здесь экспериментиру¬ет с жанром в "поисках повествования, наиболее адекватно отра¬жающего действительность. Роман, в основе которого социально-нравственная проблема¬тика, строится как произведение о частной жизни двух братьев, их стремлении сделать карьеру, добиться любви очаровательной придворной дамы. Такое перенесение акцентов на события личной жизни основано на концепции историзма Мериме.
Свое представление о принципах воспроизведения прошлого Мериме изложил в предисловии к роману и главе VIII «Диалог между читателем и автором». В предисловии Мериме сообщает, что в истории он любит только анекдоты (вспомним, что анекдотом во времена Мериме и Пуш¬кина называли события из жизни частных лиц). Если первое условие заключается в воспроизведении частной жизни обычного человека, то второе предполагает верность нравам эпохи. «Поэтому о поступках людей прошлого необходимо судить по за¬конам этого прошлого. Следуя этому суждению, Мериме делает вывод: «парижские горожане, умерщвляя еретиков, твердо верили, что повинуются голосу Неба». И наконец, последнее размышление автора о законах исто¬рического романа: «Я говорю лишь — предположим это». Удален¬ность во времени, многопричинность событий дают возможность создавать лишь версии исторических событий и их истоков.
Автор¬ская версия мотивов Варфоломеевской ночи — ненависть Карла IX к адмиралу Колиньи, протестанту, который был много умнее и талантливее «самодержца», ощущение королем своей умственной и нравственной ущербности. Глава VIII — это полемика с принципами историзма В. Скотта. Мериме отказывается подробно описывать и королевские покои, и одежды участников королевской охоты. Портреты персонажей он предлагает читателям посмотреть в музее. В лучшем случае он передает только чисто физические черты, и замечает, что на лице монарха нельзя было прочитать «Варфоломеевская ночь», так же как на лице Марии Медичи не отражалось убийство Жанны д'Альбре, совершенное недавно по ее повелению. То есть Мериме отка¬зывается от романтического принципа делать лицо зеркалом души. Персонаж в его романе проявляется себя в действии. Так, напри¬мер, лживая и порочная душа короля раскрывается в том, чтобы уговорить Жоржа Мержи убить адмирала Колиньи. Колорит времени воспроизводится в романе не по закона В. Скотта, который придавал особое значение изображению вещ¬ного мира: Мериме описывает костюмы братьев Мержи только для того, чтобы показать, как скромны гугеноты и как стремятся к роскоши католики. Квартира Жоржа обрисована с той же целью! Дым и смрад, распространяющиеся от груд горящих тел и трупов убитых гугенотов, передают страшную картину братоубийствен¬ной бойни. Каждый предмет служит только раскрытию главной авторской идеи, но не имеет самодовлеющего значения, как у В. Скотта. Роман, в котором описываются события конца XVI в., воспро¬изводит его нравы: грубость и жестокость наемников-рейтаров, перу в предсказания цыганок, жестокие, натуралистические пере¬данные расправы с гугенотами, невежество не только простого народа и монахов, но и придворной дамы Дианы де Тюржи. Ис¬ключением являются братья де Мержи, особенно Жорж. Свободо¬мыслие, смелость, неспособность исполнять приказания даже ко¬роля, если они противоречат представлениям о чести и гуманно¬сти, нежная любовь к брату выделяют его среди всех героев рома¬на. Но именно он и погибает в финале: в этом сказывается автор¬ский скептицизм и пессимизм. Мериме не всегда дает однозначное объяснение состояния или поведения персонажа. Особенно многозначен финал романа, ибо автор предлагает читателю самому решить, утешится ли Бертран и появится ли у Дианы де Тюржи новый любовник. Возникает открытый финал, который предполагает дальнейшее развитие действия уже вне рамок данного художественного произведения. Завершенность и однозначность кажется Мериме упрощением в истолковании психологии человека.